«И – КОФЕ ДЛЯ ОСТАВШИХСЯ В ЖИВЫХ»
«И – КОФЕ ДЛЯ ОСТАВШИХСЯ В ЖИВЫХ»
Сегодняшний состав сборной сложился ветеранским. «Ветеран», сами осознаете, понятие растяжимое: получая права в молодости, мы и не гадали, что, будучи мотоциклистами, столько проживем – а вот довелось. («Как много времени потрачено на жизнь!..»)
Встречались обычно на мотофестивале памяти Романа Добкина в Манжероке; отсюда, так заведено, различные команды стартуют по своим маршрутам. Наш путь лежит вокруг Байкала: Манжерок – Тулун – Иркутск – Улан-Удэ – Улюнхан – Кумора – Северобайкальск – Усть-Кут – Братск – Красноярск – Новосибирск. По восточному берегу Байкала кусочек дороги меж Улюнханом и Куморой приблизительно в 200 км – зимник, где летом проникают только «Уралы» да вэдовые КамАЗы, и то в сухую погоду. Нам – туда! («Зачем я так разлюбезно согласился?»)
Приключения начались до старта. Подготовив байк к отъезду, я отправился домой подкрепиться на дорожку и проститься с родными. Возвращаюсь – фронтальное колесо спущено. Разгружаю мот, бортирую колесо, клею камеру, ставлю колесо, цепляю барахло, одеваюсь. Колесо на моих очах снова спускается. Опять раздеваюсь и проделываю всю вереницу операций поначалу. И так три раза! («В готовности к облому – наша сила...») Позже колесо (магическим образом) закончило спускаться, и я благополучно выехал в ночь. На фестиваль попал днем, к самому разъезду. Не запоздал, другими словами. Нашел, что запамятовал спальник – так как он лежал на самом видном месте. Толя Окишев одолжил собственный.
Здесь выяснилось, что стартуем только через два денька. («Ребята, две купюры допечатать!») Эти два денька я обитал в Бийске у Андрея и Татьяны Поддымниковых, участников нашего безвыходного предприятия. Экстренно готовили к походу Андрюхин байк, у него, как и у всех, «Ява». У меня – «Иж». Это отличие приписали к моим злобным недочетам. («А что ты ремонтируешь – хоть знаешь?!») «Ява» Поддымниковых (знали бы вы ее возраст!) уже готовилась расслабленно дожить свои деньки в гараже (заводилась она только средством заднеприводной тяги в одну либо две людские силы), но ей растолковали, что нужно быстренько проехать 6 тыщ км – и сумеет далее для себя отдыхатьѕ Когда при ремонте клали мот набок, вытекло масло, которое второпях позже запамятовали залить (хихикаете? дескать, маразматики старенькые собралисьѕ На себя поглядите, субпассионарии!) В конечном итоге через 30 км самоустранилась 4-ая передача. Потому, полностью не торопясь, мы доехали до Барнаула, где нас ожидали Виктор (Михалыч) и Наталья Пантыкины. («На сей раз тебя зовут Наталья...»)
Виктор Михалыч поглядел на наши скверные морды и решил половинитьѕ движок! Встали на реке. Когда «открыли» движок, нашли, что расплавилась вилка переключения третьей и четвертой передач и согнулся шток. Михалыч подорвался до городка за запчастями. Здесь бы написать, что, пока его не было, мы достали коньяк и быстренько напились, чтоб сейчас уже никуда не ехать. Но, как досадно бы это не звучало, этого не вышло – в нашем возрасте так себя вести неблагопристойно. Когда он возвратился со всем нужным, байк собрали и покатили в Кемерово. Куда попали уже ночкой. Тут «подобрали» последнего участника похода – Виталия Федоровича Трофимова. Вот он по всем статьям ветеран и уж точно счастливец: седьмой десяток мотоциклисту, а все еще живой!
Сейчас сборная командаѕ в сборе: Бийск – Андрей и Татьяна Поддымниковы («Ява»), Барнаул – Виктор и Наталья Пантыкины («Ява»), Кемерово – Виталий Трофимов («Ява»), Новосибирск – я («Иж-Подвеска»). Мотомежгородретротур-авантюризм. Маршрут похода пятой, высшей категории трудности. Официальный управляющий – Андрей Поддымников, КМС по мототуризму. Зачинатель – Михалыч: хоть он принуждает шевелиться, а так кто принудит? («Ну оторви недвижимость от стула!»)
Днем сфотографировались – и двинулись в путь. Ночевали на Енисее, который, вопреки романтичным текстам песен, отчего-то очень плохо пахѕ В Тайшете, чтобы не нарушать традиции, сложившейся в прежние годы, встали лагерем у Володи Лапчевского, некогда мототуриста. Палатки во дворе, баня, мемуары. И Веб, 1-ые весточки домойѕ
Дорога от Тайшета до Тулуна символизирует собой меланхолию водителя. Есть на планетке места, где со времен сотворения мира не было солидной дороги. Итак вот это одно из их. В Тулуне тормознули у Сергея Семина (тоже некогда мототуриста)ѕ Называю этих незнакомых вам людей не ради того, чтоб просто упомянуть, а поэтому как есть у меня мораль: по стране много «некогда мототуристов», а реальных, «нынешних» – по пальцам перечесть.
Из Иркутска поначалу съездили в Листвянку, заглянули в музей озера Байкал и зашли в аквариум с тюленями. Изо всех сил старались соответствовать положительному моральному лику того самого «руссо туристо», но не выдержали и устроили праздничек: накупили пива, копченого омуля и предались бесчинству прямо на берегу озера (мусор вывезли до клока). Желали далее проехать из Листвянки в Култук по берегу Байкала. Но нам произнесли, что
дорога идет повдоль жд полотна, и она очень томная. Мы почесали темечки и отложили прогулку до последующего юбилейного рейда. Была идея срезать и переправиться через озеро на другую сторону, да и это не вышло. («Вот роскошь – отрешиться от круиза!») Делать нечего, поехали вспять, в Иркутск... Снова давились омулем.
В Култуке случился обычный мотоциклетный смешной рассказ: Федорыч отстал, а мы свернули на заправку. Естественно, в последующий момент он промчался мимо – преследовал и нагонял нас. Отлично, его увидели. Мне поручили догнать Трофимова. Что оказалось нелегко: как выяснилось, он к тому же гонщик. Догнал я его только тогда, когда он сообразил, что мы не способны передвигаться в пространстве со скоростью, резвее его. Ну и Различное на дороге произнесли ему, что нет, дескать, «реальных кабанов» на трассе не лицезрели. Удовлетворенность встречи была так переполняющей, что мы снова набрали омуля!..
В группе, как нередко случается, вспыхнули идейные разногласия. Разлюбезный Виталий Федорыч каждый денек исправно брился. Общественность порицала эту привычку. Во-1-х, нехорошая примета, а во-2-х, сие есть признак высокого снобизма. На что Трофимов дулся и брился еще тщательнее.
После Горячинска в протяжении приблизительно 100 км дорога стелилась повдоль Байкала, позже ушла в сторону от него. Увидим его сейчас исключительно в Северобайкальске! Вот так: «вокруг Байкала» – понятие абстрактное... В Курумкане последняя заправка – далее в протяжении 300 км отыскать бензин фактически нереально. Припас горючего везли «на себе». Экономично расходовать горючку не вышло: незадолго до первого брода через Баргузин у Федорыча запал поплавок в карбюраторе: бензин лил ручьем. Поджигай – не желаю! А мы с факелами вокруг скачем, веселимся!..
«Категорийка» – не асфальт, тут не разгонишься. Федорыч крался на собственном аппарате, угнетая нас идеями о том, что если помчимся, то моты рассыплются, не доехав до цели. Как выяснилось позднее, у него не работал амортизатор, и он очень чутко чувствовал все выпуклости рельефа... Перед Баргузином амортизатор-таки рассыпался. Что отдало нам повод для зубоскальства и ненамеренных вопросов о том, не тот ли это байк, который практически не нуждается в ремонте? Федорыч злился на мерзавцев и кидался гаечными ключами.
Перед бродом через Баргузин поменяли резину и звездочки, потому что за ним начинается ка... кашка. Ширина реки в разлив приблизительно 100 метров. Разведывали брод дамы. Они же, держась друг за друга, перенесли на другой сберегал вещи, перетащили на веревках Новинки Автопрома, а мы, мужчины, тем временем рассуждали о дилеммах дихотомии добра и зла, мирового господства, пассионарности и проч. («Ну, вот и шуточка до мадам дошла»).... Но в каждой шуточке есть толика правды: всю томную работу в походе вправду делали Таня и Наташа. («Я слышал, что вы нравитесь мужикам...») Вода ледяная (по пятую точку, простите), сила течения такая, что байк и 4 реальных мужчин, толкавших его, смывало к черту. Подстраховывались опять-таки дамами и веревками. После брода мотам устроили «скийоринг» – таскали за собой на веревке, так как они отказались заводиться.
А вот и зимник! Но для нас, на данный момент, – «летник». За бродом сходу подъем на перевал...
По традиции нужно осветить тему красы природы, ну и порочно обделить ее вниманием и словом хорошим. («Я мог бы поведать Вам о вершинах».) Вдалеке – Баргузинский хребет, многоводные горные реки, северная тайга (местами со следами пожаров) и даже тундра. Ягоды, одичавшие животные, не растаявший с зимы снег, серпантин дороги, полет душиѕ А позже и полет байка: на спуске таковой крутой участок, что мой мот просто ухнул вниз. Тормоза не держат, очко играет, торможу движком – мот кричит...
На местность заповедника «Джергинский» въехали платно. Далее – та дорога, полюбоваться на которую разлюбезно пригласил нас Виктор Пантыкин. И опять песнь природе: болота, грязь, гать, проваливающаяся под ногами и колесами байков. Из расположившихся среди дороги так именуемых «ванн» глубиною в человечий рост вода не уходит круглый год. Каменные реки с водой и без. Просто реки, текущие через дорогу. Крутые перевалы с паршивейшим «покрытием». Колеи – сухие и влажные. Едучи по ним, через каждые 200 метров с байков сбивает крышки боковых ящиков. Едем и плачем, плачем и падаем, поднимаемся,отряхиваемся – и едем....
Брод через реку Биринкур узкий, но достаточно глубочайший. Намоклиѕ Опять брод: в сумерках перебежали реку Ковыли (ширина – 30 метров, глубина – 80 см, сильное течение, каменистое неровное дно). Тормознули, разложились лагерем на берегу в надежде, что у медведей водопой в другом месте. А их следы попадаются достаточно нередко. В один прекрасный момент вокруг нас три денька кружила медведица с медвежонком: мы продвигаемся, а она кое-где рядом, кружит. («Ну что, к тому же вами заниматься?!») Но выйти на нас мама-животное не отважилось – наверняка, была «без друга». Различное проходят здесь изредка, и хозяева леса ощущают себя вольготноѕ Вспоминаю историю ангарчан, прошедших этим маршрутом пару лет вспять на «Уралах» с колясками. Когда единственную даму оставили в лагере готовить еду, к ней пожаловал медведь и давай реветь. Она не ждала авторитетного гостя и уже желала бежать за товарищами (а те отдалились на два километра), но передумала. Подтащила к костру старенькую покрышку от КамАЗа и перекрыла кислород на 10-ки метров вокруг. Чтоб зверьку и впредь неповадно было вваливаться без предупреждения, она принялась стучать топором по железу, да так, что заработала контузию – сама оглохла. Подобного коварства животное, естественно, не могло вынести и убралось восвояси. («А хорошо я всех вас раскидал!»)
...На всем протяжении заброшенной дороги то и дело натыкались на следы ее укладки: монументальные, не доведенные до разума конструкции, мосты, по которым никто не ездит, в пропасти валяется паровоз, стоят заброшенные домики строителей, море металла... К теме заброшенности. Может показаться странноватым, но на Байкале очень грязно. А тут!.. Сколько лет проезжают тут водители – столько и мусорят. У грузовиков летят раздатки, покрышки и прочее, их меняют, а испорченные кидают на месте ремонта. Зимник – возрастающая свалка. Из мусора и запчастей в один прекрасный момент можно будет сложить Эверест.
В целом, нам подфартило с погодой. Не было тех ливней, когда Баргузин подымается, и если вы оказались меж 2-ух его рукавов (а у нас по маршруту два брода через Баргузин), то никуда не деться – только ожидать, пока вода спадет. Нетерпеливые «Уралы» либо КамАЗы переворачиваются. Раз в десятилетие проедут (если этот процесс передвижения можно так именовать) мотоциклисты. В 1987 году на байках тут в первый раз прошли алтайцы, в 1999 – новосибирцы в составе ралли-рейда «Сибирь-Трофи», в 2002 – группа из ангарского мотоклуба «Байкал» (ей достались очень нехорошая погода и много горя), и вот сейчас идет различный сброд, другими словами мы.
Чуть днем отъехали от Ковылей, на моте Пантыкиных рассыпалась цепь. Переклепали. Поднялись на перевал Лавактон. Подъем и спуск в сумме – около 15 км. Тут самое сложное препятствие – колеи, оставленные грузовиками. В тот же денек – 2-ой брод через Баргузин. Наученные горьковатым опытом в сей раз прикрыли карбюраторы и слили с их воду до этого, чем завели Новинки Автопрома. Начался перевал Рухловского.
Год, числилось, выдался сухой. Вот что это значило: лужи – по колено и выше, Новинки Автопрома вязли в жиже, тогда и мы тащили их на для себя. В один из дождливых дней влажные и измотанные, не доехав до запланированного места, тормознули прямо среди дороги – повыше и подальше от воды. Установили «дома», столовую-тент. А ночкой подъехали КамАЗы – это водилы из Нового Уояна направлялись в Улан-Удэ. Чтоб не сгонять находящихся в коматозном состоянии мотоциклистов, объехали нас прямо по лесу – по деревьям. Лесоповал! А ведь могли бы и по байкам...
...Виталий Федорович свалился, очень ударился, повредил ногу и ребра, бедолага мучился от боли. Перевязывая раны, Наталья его «пилила»: все несчастья, гласила, следствие бритья государя Трофимова, его привычки драить байк и иных буржуазных замашек, к примеру, заливать в коробку ТАД-17. («Да не реви, ведь я тебя смешу!..») В конце концов она достигнула собственного – дамы вообщем всегда получают, чего желают («Мадам, не захлебнитесь моей кровью!») – Федорыч забросил бритье и возвратился домой бородатый, сердитый, голодный и грязный, обыкновенно у реальных мототуристов!
В тайге, когда широких бродов как бы больше не предвиделось, решили поменять масло. Виталия Федоровича мысль возмутила: он 10 лет не менял на собственном байке масло и еще 10 собирался на нем проездить. Он-то – да, а мот? Воспользовавшись случаем, когда Трофимова окутала сонливость, мы без санкции владельца слили с его байка необычную субстанцию, которую он нецеремонно называл «маслом», помыли движок и залили новое. Чем показали отъявленное неуважение к миропониманию спутника. Подонки, одним словом!
Еще одна легенда этого зимника – река Срамная. И без того заглавие аховое, так в просторечье ее к тому же называют Стремная. Мужчины на КамАЗах предсказывали, что нам придется нести моты на руках 5 км (а мы помнили, что этот участок – менее пары км). Путь проходит по руслу реки. В сухую погоду русло пустое, но во время ливней вода быстро прибывает, сносит грузовики и катит камешки, как шарики пинг-понга. В маршрутной книге записано: во время дождика двигаться по участку категорически запрещено! (Можно поразмыслить, кому-то взбредет в голову лезть в поток.) Я был так впечатлен рассказами водителей, так морально подготовился к трудностям перехода, что не увидел, как промчал всю реку, и всего-то пару раз свалился. На выезде из русла висит символ ограничения скорости 20 км/ч. Людская драматичность не угасает даже в таковой глухомани!
Но на Срамной оторвал подножку. Вспоминаю об этом, чтоб, забегая вперед, поведать, как приваривал ее в Агое на деревоперерабатывающем предприятии. Там есть «цех» – древесный сарайчик на горе стружек и опилок, в каком стоят станки и сварочный аппарат. Говорю мужику-сварщику: «А вдруг опилки зажгутся?» Мужчина, мотнув головой в сторону ведра воды, парировал: «Зальем». К слову, я инженер по технике безопасности....
...У упомянутого знака осмысливаешь, что практически вышел с зимника. («И – кофе для оставшихся в живых!..») Сам цел, байк цел. У нас не закончились пища, бензин и сигареты, мы не посиживали три денька среди Срамной, и река ночкой не унесла наши Новинки Автопрома, мы не бегали за консервами за 10 км. Снутри меня появилось некоторое чувство вины: перед участниками прошлых походов – за то, что так просто отвертелся, перед сегодняшними – за то, что не слишком-то помогал (с другой стороны, у их были специально для этого адаптированные Таня и Наташа). Утешал себя тем, что вез практически всю кухню, ящик Федорыча и не путался у товарищей под ногами. («Мы делаем здесь все вероятное, а он посиживает и жрет пирожное...»)
После реки Срамной опять стршная дорога: глина, на которой мотало неописуемо. Выехав к озеру Иркана, поменяли звезды и резину на обыденные, вымыли Новинки Автопрома – подготовились к выходу «в Разное»... На «Яве» Михалыча рассыпался амортизатор. У меня треснула рама в зоне крепления мотора (байку 29 лет, и это далековато не 1-ый его категорийный поход). Я рисковал обронить мотор на трассе, не заметив утраты. А что, бывали случаи, когда Различное теряли глушитель и ничего не слышали.
Ворачивались по дороге, проложенной рядом с БАМом. Все, кто тут когда-либо бывал, помнят болота, столбы пыли (если сухо), тоскливые селения, отсутствие бензина, отвратительную, вечно строящуюся и здесь же разбиваемую грузовиками дорогу, мерзкую погоду и несметные полчища зловредных насекомых. Вобщем, это обычные вещи для большей части нашей бескрайней родины. («Прошу меня назначить патриотом...»)
В Северобайкальске организовали дневку прямо на городском пляже. А что – денек будний, народу не достаточно. Набрали омуля, пива, водки и устроили отдых, какой бывает у «матрасников» – ешь, пьешь и весь денек в ус не дуешь. Но явились и стали доставать местные дети на великах – не дали побездельничать. Опытные Пантыкины устроили для их соревнования на призы АМК
«Горизонт». Малыши поддались на уловку, получили призы и, осчастливленные, пропали с глаз долой.
За Усть-Кутом на вдольбамовской дороге Михалыч уронил байк на (простите!) дерьме, чем оскорбил Наталью. («Я вас не брошу, я вас уроню».) Падение вышло при попытке переехать из одной колеи в другую. Вот какие нашенские колеи!.. Но дерьмо – половина беды: Наташа повредила ногу. Позднее в месте ушиба появилась опухоль, и Натали больше не могла посиживать на байке. А нужно увидеть, Поддымниковы и Трофимов не увидели падения и укатили вперед. Делать нечего – попробовали изловить машину до поликлиники, но никто не брал пассажира. Решили возвратиться в Усть-Кут. В конце концов тормознула легковая машина, усадили в нее Наталью. Михалыч поехал следом на байке (а вдруг украдут?). Я дернул догонять спутников – совместно ожидать барнаульцев веселее. Да уж, было забавно: шел затяжной дождик, каким он всегда бывает под Усть-Кутом (кто-либо проезжал Усть-Кут в ясную погоду?). Михалыч возвратился поздно вечерком и произнес, что у Натальи никакой не вывих – непростой перелом. Он посадил ее в поезд и выслал домой (с пересадкой: он мастер роскошных решений). («На вашем месте я бы улетел.....»)
Как и до этого, ехали тяжело: скользко, туман, моросит дождик. Асфальта тут никогда и не было. У Андрюхи накрылась покрышка совместно с камерой – я дал ему свою запаску. В Тулуне замкнули наше байкальское кольцо. Далее, как полагается, – до Тайшета. И вот тут-то повстречали Рому Кибиса из Новосибирска на «Голде». Байк очень крут, человек – тоже. Кибис ворачивался с Байкала. По выражению его лица мы читали, что он задумывался о нас и наших байках. Мы в отместку представляли, как река Срамная уносит Gold Wing. Либо: как Рома сваливает на собственной крутой тачке от медведей по дороге, называемой «г-но». Либо: на броде через Баргузин у «японца» случился гидроудар и во что он вылился обладателюѕ Хотя нет – это перебор: Рома в таких местах не окажется никогда. («Был отвергаем, но зато – какими!»).... И вот едем мы, означает, по трассе 80-90 км/ч, а он нас обходит как «стоячих». Скоро встречаем снова – бензин у Ромы кончился, потому что при галлактической скорости и расход галлактический. А у нас бензин с маслом, ну и того только до заправки. А на его моте к тому же радиатор потек. Ай-яй-яй! Но Рома наш не пропадет. Да здравствует несгибаемый байкер Рф!..
В Тайшете нас был должен ожидать Лапчевский, но дома его не оказалось. («Ну можно ль полагаться на живых?») Встали табором около его дома. Дозвонились! Произнес, что скоро будет, но околпачил. Вероятнее всего, мы выглядели так, что жаль было глядеть, и соседи из дома напротив начали нас прикармливать. («Ага, понятно, дом-то безумный...») Принесли картошку, салат, и мы устроили пикник у обочины. Пикники на обочинах галлактических
дорог – мечта романтиков.
Поздно вечерком Лапчевский все-же появился, приютил. Наутро растолковал, где идеальнее всего заправиться. Мы длительно находили ту заправку и отыскали ее в богом позабытом месте. Отъехали – и именно тогда мой движок окончил свое земное существование. От немыслимой детонации, спровоцированной свежезалитым бензином, поршень норовил вылететь наружу со скоростью Ромы Кибиса. И уже скоро мотор заклинило. Товарищи несказанно обрадовались конфузу: «Наконец-то Каминский сдох!» («Еще никто мне не прощал таланта...») И это после того, как «Иж» всю дорогу заводился с полпинка и работал безотказно (что не характерно российскей технике)! В отличие от неких «Яв», не будем демонстрировать пальцем...
Разобрал движок – кольца переломались, их осколки попортили поршень. У меня был с собой набор поршневой. Все бы ничего, но осколки попали и в кривошипную камеру. Пришлось половинить движок. Это, наверняка, меня всевышний наказал за то, что я глумился над Ромой Кибисом. («Вы насмеялись на огромную сумму...») Ремонт сожрал 5 часов. И каких! Как разобрал движок, обвалился ливень с градом. Таня доблестно держала нужно мною тент, пока я копался в движке. («Мадам, да вам хоть какой уступит место!..»)
Перед Кемерово у Федорыча спустило фронтальное колесо. Повинны оказались мы, с чем нельзя не согласиться. Не помню точно, в чем повинны, но должен же быть кто-то повинет! («Ты представляешь, в чем нас винят?»)
Все собирались в Новосибирск, но планы поменялись: у Андрюхи оказалась «съедена» задняя звезда – она стала похожа на круглую печенюшку. Почему алтайцы двинули по кратчайшему пути, не заезжая в Новосибирск. А я стукнул по коробке и долетел до дому так стремительно, что семья не успела морально приготовиться к моему возникновению, и удовлетворенность на их лицах засветилась не сходу. Finita la comedia! («Ну хорошо, хватит, мне пора в объятья».)
Сегодняшний состав сборной сложился ветеранским. «Ветеран», сами осознаете, понятие растяжимое: получая права в молодости, мы и не гадали, что, будучи мотоциклистами, столько проживем – а вот довелось. («Как много времени потрачено на жизнь!..»)
Встречались обычно на мотофестивале памяти Романа Добкина в Манжероке; отсюда, так заведено, различные команды стартуют по своим маршрутам. Наш путь лежит вокруг Байкала: Манжерок – Тулун – Иркутск – Улан-Удэ – Улюнхан – Кумора – Северобайкальск – Усть-Кут – Братск – Красноярск – Новосибирск. По восточному берегу Байкала кусочек дороги меж Улюнханом и Куморой приблизительно в 200 км – зимник, где летом проникают только «Уралы» да вэдовые КамАЗы, и то в сухую погоду. Нам – туда! («Зачем я так разлюбезно согласился?»)Приключения начались до старта. Подготовив байк к отъезду, я отправился домой подкрепиться на дорожку и проститься с родными. Возвращаюсь – фронтальное колесо спущено. Разгружаю мот, бортирую колесо, клею камеру, ставлю колесо, цепляю барахло, одеваюсь. Колесо на моих очах снова спускается. Опять раздеваюсь и проделываю всю вереницу операций поначалу. И так три раза! («В готовности к облому – наша сила...») Позже колесо (магическим образом) закончило спускаться, и я благополучно выехал в ночь. На фестиваль попал днем, к самому разъезду. Не запоздал, другими словами. Нашел, что запамятовал спальник – так как он лежал на самом видном месте. Толя Окишев одолжил собственный.
Здесь выяснилось, что стартуем только через два денька. («Ребята, две купюры допечатать!») Эти два денька я обитал в Бийске у Андрея и Татьяны Поддымниковых, участников нашего безвыходного предприятия. Экстренно готовили к походу Андрюхин байк, у него, как и у всех, «Ява». У меня – «Иж». Это отличие приписали к моим злобным недочетам. («А что ты ремонтируешь – хоть знаешь?!») «Ява» Поддымниковых (знали бы вы ее возраст!) уже готовилась расслабленно дожить свои деньки в гараже (заводилась она только средством заднеприводной тяги в одну либо две людские силы), но ей растолковали, что нужно быстренько проехать 6 тыщ км – и сумеет далее для себя отдыхатьѕ Когда при ремонте клали мот набок, вытекло масло, которое второпях позже запамятовали залить (хихикаете? дескать, маразматики старенькые собралисьѕ На себя поглядите, субпассионарии!) В конечном итоге через 30 км самоустранилась 4-ая передача. Потому, полностью не торопясь, мы доехали до Барнаула, где нас ожидали Виктор (Михалыч) и Наталья Пантыкины. («На сей раз тебя зовут Наталья...»)
Виктор Михалыч поглядел на наши скверные морды и решил половинитьѕ движок! Встали на реке. Когда «открыли» движок, нашли, что расплавилась вилка переключения третьей и четвертой передач и согнулся шток. Михалыч подорвался до городка за запчастями. Здесь бы написать, что, пока его не было, мы достали коньяк и быстренько напились, чтоб сейчас уже никуда не ехать. Но, как досадно бы это не звучало, этого не вышло – в нашем возрасте так себя вести неблагопристойно. Когда он возвратился со всем нужным, байк собрали и покатили в Кемерово. Куда попали уже ночкой. Тут «подобрали» последнего участника похода – Виталия Федоровича Трофимова. Вот он по всем статьям ветеран и уж точно счастливец: седьмой десяток мотоциклисту, а все еще живой!
Сейчас сборная командаѕ в сборе: Бийск – Андрей и Татьяна Поддымниковы («Ява»), Барнаул – Виктор и Наталья Пантыкины («Ява»), Кемерово – Виталий Трофимов («Ява»), Новосибирск – я («Иж-Подвеска»). Мотомежгородретротур-авантюризм. Маршрут похода пятой, высшей категории трудности. Официальный управляющий – Андрей Поддымников, КМС по мототуризму. Зачинатель – Михалыч: хоть он принуждает шевелиться, а так кто принудит? («Ну оторви недвижимость от стула!»)
Днем сфотографировались – и двинулись в путь. Ночевали на Енисее, который, вопреки романтичным текстам песен, отчего-то очень плохо пахѕ В Тайшете, чтобы не нарушать традиции, сложившейся в прежние годы, встали лагерем у Володи Лапчевского, некогда мототуриста. Палатки во дворе, баня, мемуары. И Веб, 1-ые весточки домойѕ
Дорога от Тайшета до Тулуна символизирует собой меланхолию водителя. Есть на планетке места, где со времен сотворения мира не было солидной дороги. Итак вот это одно из их. В Тулуне тормознули у Сергея Семина (тоже некогда мототуриста)ѕ Называю этих незнакомых вам людей не ради того, чтоб просто упомянуть, а поэтому как есть у меня мораль: по стране много «некогда мототуристов», а реальных, «нынешних» – по пальцам перечесть.
Из Иркутска поначалу съездили в Листвянку, заглянули в музей озера Байкал и зашли в аквариум с тюленями. Изо всех сил старались соответствовать положительному моральному лику того самого «руссо туристо», но не выдержали и устроили праздничек: накупили пива, копченого омуля и предались бесчинству прямо на берегу озера (мусор вывезли до клока). Желали далее проехать из Листвянки в Култук по берегу Байкала. Но нам произнесли, чтодорога идет повдоль жд полотна, и она очень томная. Мы почесали темечки и отложили прогулку до последующего юбилейного рейда. Была идея срезать и переправиться через озеро на другую сторону, да и это не вышло. («Вот роскошь – отрешиться от круиза!») Делать нечего, поехали вспять, в Иркутск... Снова давились омулем.
В Култуке случился обычный мотоциклетный смешной рассказ: Федорыч отстал, а мы свернули на заправку. Естественно, в последующий момент он промчался мимо – преследовал и нагонял нас. Отлично, его увидели. Мне поручили догнать Трофимова. Что оказалось нелегко: как выяснилось, он к тому же гонщик. Догнал я его только тогда, когда он сообразил, что мы не способны передвигаться в пространстве со скоростью, резвее его. Ну и Различное на дороге произнесли ему, что нет, дескать, «реальных кабанов» на трассе не лицезрели. Удовлетворенность встречи была так переполняющей, что мы снова набрали омуля!..
В группе, как нередко случается, вспыхнули идейные разногласия. Разлюбезный Виталий Федорыч каждый денек исправно брился. Общественность порицала эту привычку. Во-1-х, нехорошая примета, а во-2-х, сие есть признак высокого снобизма. На что Трофимов дулся и брился еще тщательнее.
После Горячинска в протяжении приблизительно 100 км дорога стелилась повдоль Байкала, позже ушла в сторону от него. Увидим его сейчас исключительно в Северобайкальске! Вот так: «вокруг Байкала» – понятие абстрактное... В Курумкане последняя заправка – далее в протяжении 300 км отыскать бензин фактически нереально. Припас горючего везли «на себе». Экономично расходовать горючку не вышло: незадолго до первого брода через Баргузин у Федорыча запал поплавок в карбюраторе: бензин лил ручьем. Поджигай – не желаю! А мы с факелами вокруг скачем, веселимся!..
«Категорийка» – не асфальт, тут не разгонишься. Федорыч крался на собственном аппарате, угнетая нас идеями о том, что если помчимся, то моты рассыплются, не доехав до цели. Как выяснилось позднее, у него не работал амортизатор, и он очень чутко чувствовал все выпуклости рельефа... Перед Баргузином амортизатор-таки рассыпался. Что отдало нам повод для зубоскальства и ненамеренных вопросов о том, не тот ли это байк, который практически не нуждается в ремонте? Федорыч злился на мерзавцев и кидался гаечными ключами.
Перед бродом через Баргузин поменяли резину и звездочки, потому что за ним начинается ка... кашка. Ширина реки в разлив приблизительно 100 метров. Разведывали брод дамы. Они же, держась друг за друга, перенесли на другой сберегал вещи, перетащили на веревках Новинки Автопрома, а мы, мужчины, тем временем рассуждали о дилеммах дихотомии добра и зла, мирового господства, пассионарности и проч. («Ну, вот и шуточка до мадам дошла»).... Но в каждой шуточке есть толика правды: всю томную работу в походе вправду делали Таня и Наташа. («Я слышал, что вы нравитесь мужикам...») Вода ледяная (по пятую точку, простите), сила течения такая, что байк и 4 реальных мужчин, толкавших его, смывало к черту. Подстраховывались опять-таки дамами и веревками. После брода мотам устроили «скийоринг» – таскали за собой на веревке, так как они отказались заводиться.
А вот и зимник! Но для нас, на данный момент, – «летник». За бродом сходу подъем на перевал...
По традиции нужно осветить тему красы природы, ну и порочно обделить ее вниманием и словом хорошим. («Я мог бы поведать Вам о вершинах».) Вдалеке – Баргузинский хребет, многоводные горные реки, северная тайга (местами со следами пожаров) и даже тундра. Ягоды, одичавшие животные, не растаявший с зимы снег, серпантин дороги, полет душиѕ А позже и полет байка: на спуске таковой крутой участок, что мой мот просто ухнул вниз. Тормоза не держат, очко играет, торможу движком – мот кричит...На местность заповедника «Джергинский» въехали платно. Далее – та дорога, полюбоваться на которую разлюбезно пригласил нас Виктор Пантыкин. И опять песнь природе: болота, грязь, гать, проваливающаяся под ногами и колесами байков. Из расположившихся среди дороги так именуемых «ванн» глубиною в человечий рост вода не уходит круглый год. Каменные реки с водой и без. Просто реки, текущие через дорогу. Крутые перевалы с паршивейшим «покрытием». Колеи – сухие и влажные. Едучи по ним, через каждые 200 метров с байков сбивает крышки боковых ящиков. Едем и плачем, плачем и падаем, поднимаемся,отряхиваемся – и едем....
Брод через реку Биринкур узкий, но достаточно глубочайший. Намоклиѕ Опять брод: в сумерках перебежали реку Ковыли (ширина – 30 метров, глубина – 80 см, сильное течение, каменистое неровное дно). Тормознули, разложились лагерем на берегу в надежде, что у медведей водопой в другом месте. А их следы попадаются достаточно нередко. В один прекрасный момент вокруг нас три денька кружила медведица с медвежонком: мы продвигаемся, а она кое-где рядом, кружит. («Ну что, к тому же вами заниматься?!») Но выйти на нас мама-животное не отважилось – наверняка, была «без друга». Различное проходят здесь изредка, и хозяева леса ощущают себя вольготноѕ Вспоминаю историю ангарчан, прошедших этим маршрутом пару лет вспять на «Уралах» с колясками. Когда единственную даму оставили в лагере готовить еду, к ней пожаловал медведь и давай реветь. Она не ждала авторитетного гостя и уже желала бежать за товарищами (а те отдалились на два километра), но передумала. Подтащила к костру старенькую покрышку от КамАЗа и перекрыла кислород на 10-ки метров вокруг. Чтоб зверьку и впредь неповадно было вваливаться без предупреждения, она принялась стучать топором по железу, да так, что заработала контузию – сама оглохла. Подобного коварства животное, естественно, не могло вынести и убралось восвояси. («А хорошо я всех вас раскидал!»)
...На всем протяжении заброшенной дороги то и дело натыкались на следы ее укладки: монументальные, не доведенные до разума конструкции, мосты, по которым никто не ездит, в пропасти валяется паровоз, стоят заброшенные домики строителей, море металла... К теме заброшенности. Может показаться странноватым, но на Байкале очень грязно. А тут!.. Сколько лет проезжают тут водители – столько и мусорят. У грузовиков летят раздатки, покрышки и прочее, их меняют, а испорченные кидают на месте ремонта. Зимник – возрастающая свалка. Из мусора и запчастей в один прекрасный момент можно будет сложить Эверест.
В целом, нам подфартило с погодой. Не было тех ливней, когда Баргузин подымается, и если вы оказались меж 2-ух его рукавов (а у нас по маршруту два брода через Баргузин), то никуда не деться – только ожидать, пока вода спадет. Нетерпеливые «Уралы» либо КамАЗы переворачиваются. Раз в десятилетие проедут (если этот процесс передвижения можно так именовать) мотоциклисты. В 1987 году на байках тут в первый раз прошли алтайцы, в 1999 – новосибирцы в составе ралли-рейда «Сибирь-Трофи», в 2002 – группа из ангарского мотоклуба «Байкал» (ей достались очень нехорошая погода и много горя), и вот сейчас идет различный сброд, другими словами мы.
Чуть днем отъехали от Ковылей, на моте Пантыкиных рассыпалась цепь. Переклепали. Поднялись на перевал Лавактон. Подъем и спуск в сумме – около 15 км. Тут самое сложное препятствие – колеи, оставленные грузовиками. В тот же денек – 2-ой брод через Баргузин. Наученные горьковатым опытом в сей раз прикрыли карбюраторы и слили с их воду до этого, чем завели Новинки Автопрома. Начался перевал Рухловского.
Год, числилось, выдался сухой. Вот что это значило: лужи – по колено и выше, Новинки Автопрома вязли в жиже, тогда и мы тащили их на для себя. В один из дождливых дней влажные и измотанные, не доехав до запланированного места, тормознули прямо среди дороги – повыше и подальше от воды. Установили «дома», столовую-тент. А ночкой подъехали КамАЗы – это водилы из Нового Уояна направлялись в Улан-Удэ. Чтоб не сгонять находящихся в коматозном состоянии мотоциклистов, объехали нас прямо по лесу – по деревьям. Лесоповал! А ведь могли бы и по байкам...
...Виталий Федорович свалился, очень ударился, повредил ногу и ребра, бедолага мучился от боли. Перевязывая раны, Наталья его «пилила»: все несчастья, гласила, следствие бритья государя Трофимова, его привычки драить байк и иных буржуазных замашек, к примеру, заливать в коробку ТАД-17. («Да не реви, ведь я тебя смешу!..») В конце концов она достигнула собственного – дамы вообщем всегда получают, чего желают («Мадам, не захлебнитесь моей кровью!») – Федорыч забросил бритье и возвратился домой бородатый, сердитый, голодный и грязный, обыкновенно у реальных мототуристов!
В тайге, когда широких бродов как бы больше не предвиделось, решили поменять масло. Виталия Федоровича мысль возмутила: он 10 лет не менял на собственном байке масло и еще 10 собирался на нем проездить. Он-то – да, а мот? Воспользовавшись случаем, когда Трофимова окутала сонливость, мы без санкции владельца слили с его байка необычную субстанцию, которую он нецеремонно называл «маслом», помыли движок и залили новое. Чем показали отъявленное неуважение к миропониманию спутника. Подонки, одним словом!
Еще одна легенда этого зимника – река Срамная. И без того заглавие аховое, так в просторечье ее к тому же называют Стремная. Мужчины на КамАЗах предсказывали, что нам придется нести моты на руках 5 км (а мы помнили, что этот участок – менее пары км). Путь проходит по руслу реки. В сухую погоду русло пустое, но во время ливней вода быстро прибывает, сносит грузовики и катит камешки, как шарики пинг-понга. В маршрутной книге записано: во время дождика двигаться по участку категорически запрещено! (Можно поразмыслить, кому-то взбредет в голову лезть в поток.) Я был так впечатлен рассказами водителей, так морально подготовился к трудностям перехода, что не увидел, как промчал всю реку, и всего-то пару раз свалился. На выезде из русла висит символ ограничения скорости 20 км/ч. Людская драматичность не угасает даже в таковой глухомани!
Но на Срамной оторвал подножку. Вспоминаю об этом, чтоб, забегая вперед, поведать, как приваривал ее в Агое на деревоперерабатывающем предприятии. Там есть «цех» – древесный сарайчик на горе стружек и опилок, в каком стоят станки и сварочный аппарат. Говорю мужику-сварщику: «А вдруг опилки зажгутся?» Мужчина, мотнув головой в сторону ведра воды, парировал: «Зальем». К слову, я инженер по технике безопасности....
...У упомянутого знака осмысливаешь, что практически вышел с зимника. («И – кофе для оставшихся в живых!..») Сам цел, байк цел. У нас не закончились пища, бензин и сигареты, мы не посиживали три денька среди Срамной, и река ночкой не унесла наши Новинки Автопрома, мы не бегали за консервами за 10 км. Снутри меня появилось некоторое чувство вины: перед участниками прошлых походов – за то, что так просто отвертелся, перед сегодняшними – за то, что не слишком-то помогал (с другой стороны, у их были специально для этого адаптированные Таня и Наташа). Утешал себя тем, что вез практически всю кухню, ящик Федорыча и не путался у товарищей под ногами. («Мы делаем здесь все вероятное, а он посиживает и жрет пирожное...»)
После реки Срамной опять стршная дорога: глина, на которой мотало неописуемо. Выехав к озеру Иркана, поменяли звезды и резину на обыденные, вымыли Новинки Автопрома – подготовились к выходу «в Разное»... На «Яве» Михалыча рассыпался амортизатор. У меня треснула рама в зоне крепления мотора (байку 29 лет, и это далековато не 1-ый его категорийный поход). Я рисковал обронить мотор на трассе, не заметив утраты. А что, бывали случаи, когда Различное теряли глушитель и ничего не слышали.
Ворачивались по дороге, проложенной рядом с БАМом. Все, кто тут когда-либо бывал, помнят болота, столбы пыли (если сухо), тоскливые селения, отсутствие бензина, отвратительную, вечно строящуюся и здесь же разбиваемую грузовиками дорогу, мерзкую погоду и несметные полчища зловредных насекомых. Вобщем, это обычные вещи для большей части нашей бескрайней родины. («Прошу меня назначить патриотом...»)
В Северобайкальске организовали дневку прямо на городском пляже. А что – денек будний, народу не достаточно. Набрали омуля, пива, водки и устроили отдых, какой бывает у «матрасников» – ешь, пьешь и весь денек в ус не дуешь. Но явились и стали доставать местные дети на великах – не дали побездельничать. Опытные Пантыкины устроили для их соревнования на призы АМК
«Горизонт». Малыши поддались на уловку, получили призы и, осчастливленные, пропали с глаз долой.
За Усть-Кутом на вдольбамовской дороге Михалыч уронил байк на (простите!) дерьме, чем оскорбил Наталью. («Я вас не брошу, я вас уроню».) Падение вышло при попытке переехать из одной колеи в другую. Вот какие нашенские колеи!.. Но дерьмо – половина беды: Наташа повредила ногу. Позднее в месте ушиба появилась опухоль, и Натали больше не могла посиживать на байке. А нужно увидеть, Поддымниковы и Трофимов не увидели падения и укатили вперед. Делать нечего – попробовали изловить машину до поликлиники, но никто не брал пассажира. Решили возвратиться в Усть-Кут. В конце концов тормознула легковая машина, усадили в нее Наталью. Михалыч поехал следом на байке (а вдруг украдут?). Я дернул догонять спутников – совместно ожидать барнаульцев веселее. Да уж, было забавно: шел затяжной дождик, каким он всегда бывает под Усть-Кутом (кто-либо проезжал Усть-Кут в ясную погоду?). Михалыч возвратился поздно вечерком и произнес, что у Натальи никакой не вывих – непростой перелом. Он посадил ее в поезд и выслал домой (с пересадкой: он мастер роскошных решений). («На вашем месте я бы улетел.....»)Как и до этого, ехали тяжело: скользко, туман, моросит дождик. Асфальта тут никогда и не было. У Андрюхи накрылась покрышка совместно с камерой – я дал ему свою запаску. В Тулуне замкнули наше байкальское кольцо. Далее, как полагается, – до Тайшета. И вот тут-то повстречали Рому Кибиса из Новосибирска на «Голде». Байк очень крут, человек – тоже. Кибис ворачивался с Байкала. По выражению его лица мы читали, что он задумывался о нас и наших байках. Мы в отместку представляли, как река Срамная уносит Gold Wing. Либо: как Рома сваливает на собственной крутой тачке от медведей по дороге, называемой «г-но». Либо: на броде через Баргузин у «японца» случился гидроудар и во что он вылился обладателюѕ Хотя нет – это перебор: Рома в таких местах не окажется никогда. («Был отвергаем, но зато – какими!»).... И вот едем мы, означает, по трассе 80-90 км/ч, а он нас обходит как «стоячих». Скоро встречаем снова – бензин у Ромы кончился, потому что при галлактической скорости и расход галлактический. А у нас бензин с маслом, ну и того только до заправки. А на его моте к тому же радиатор потек. Ай-яй-яй! Но Рома наш не пропадет. Да здравствует несгибаемый байкер Рф!..
В Тайшете нас был должен ожидать Лапчевский, но дома его не оказалось. («Ну можно ль полагаться на живых?») Встали табором около его дома. Дозвонились! Произнес, что скоро будет, но околпачил. Вероятнее всего, мы выглядели так, что жаль было глядеть, и соседи из дома напротив начали нас прикармливать. («Ага, понятно, дом-то безумный...») Принесли картошку, салат, и мы устроили пикник у обочины. Пикники на обочинах галлактических
дорог – мечта романтиков.
Поздно вечерком Лапчевский все-же появился, приютил. Наутро растолковал, где идеальнее всего заправиться. Мы длительно находили ту заправку и отыскали ее в богом позабытом месте. Отъехали – и именно тогда мой движок окончил свое земное существование. От немыслимой детонации, спровоцированной свежезалитым бензином, поршень норовил вылететь наружу со скоростью Ромы Кибиса. И уже скоро мотор заклинило. Товарищи несказанно обрадовались конфузу: «Наконец-то Каминский сдох!» («Еще никто мне не прощал таланта...») И это после того, как «Иж» всю дорогу заводился с полпинка и работал безотказно (что не характерно российскей технике)! В отличие от неких «Яв», не будем демонстрировать пальцем...Разобрал движок – кольца переломались, их осколки попортили поршень. У меня был с собой набор поршневой. Все бы ничего, но осколки попали и в кривошипную камеру. Пришлось половинить движок. Это, наверняка, меня всевышний наказал за то, что я глумился над Ромой Кибисом. («Вы насмеялись на огромную сумму...») Ремонт сожрал 5 часов. И каких! Как разобрал движок, обвалился ливень с градом. Таня доблестно держала нужно мною тент, пока я копался в движке. («Мадам, да вам хоть какой уступит место!..»)
Перед Кемерово у Федорыча спустило фронтальное колесо. Повинны оказались мы, с чем нельзя не согласиться. Не помню точно, в чем повинны, но должен же быть кто-то повинет! («Ты представляешь, в чем нас винят?»)
Все собирались в Новосибирск, но планы поменялись: у Андрюхи оказалась «съедена» задняя звезда – она стала похожа на круглую печенюшку. Почему алтайцы двинули по кратчайшему пути, не заезжая в Новосибирск. А я стукнул по коробке и долетел до дому так стремительно, что семья не успела морально приготовиться к моему возникновению, и удовлетворенность на их лицах засветилась не сходу. Finita la comedia! («Ну хорошо, хватит, мне пора в объятья».)