Несколько номеров вспять ГЗР оставила экстремалов-автостоперов на границе Кении и Танзании. Сильное воспоминание произвела на их Кения. Но впереди ожидали еще больше суровые тесты.
Танзания встретила нас праздничками. Только-только выбрали нового президента – портреты государя Киквете красуются везде, в том числе на юбках дам. Хороший маркетинговый трюк: дама повязывает канга (юбку), и портрет красуется как раз на той части фигуры, на которую и уделяет свое внимание мужская часть электората. Походка у африканок такая, что выдающаяся филейная часть прогуливается ходуном, и лицо президента оживает, гримасничая и как будто подмигивая избирателям. А в Дар-эс-Саламе – крупнейшем городке страны – нам навстречу выехал звенящий бравурной музыкой и пестрящий флагами и лентами кортеж. Он аккомпанировал извивающуюся в кузове кукольного грузовичка победительницу конкурса «Мисс Африка». Портреты прелестной танзанийки заполняют в эти деньки 1-ые полосы газет, а мы узрели чернокожую царицу красы вживую в триумфальной поездке по столице. Вобщем, Дар-эс-Салам не является официальной столицей страны. Она перенесена в маленький городок Додома в глубине Танзании. Это обыденный ход для стимуляции развития провинциальных территорий, хотя неудобств от такового переноса обычно больше, чем преимуществ. Заглавие страны составлено из топонимов ее последних точек: она простирается от озера ТАНганьика на западе до острова ЗАНзибар на востоке. Так появилось имя Танзания. Мы решили объехать ее всю.
Вглубь, в горы!
Поначалу едем вглубь страны – там прохладнее, там горы, фрукты, животные, озера – по дороге Аруша – Моши, с которой уже видна верхушка Килиманджаро (единственная гора на материке, где есть снег). В округах Моши мы попали в пансион благотворительной организации «Свет Африки». Его хозяйка англичанка «мама Линн» управляет работой волонтеров. На данный момент здесь десяток женщин из европейских государств. Они работают с детьмисиротами, навещая приюты и помогая местным воспитателям,развозят гуманитарную помощь по деревням. Мать Линн приютила нас на пару дней: вечерком европейский стол с десертами и глинтвейном, шикарный по африканским, ну и по русским меркам, а наутро мы участвовали в поездке по приютам. Игрались, танцевали и пели с детками, нянчили малышей, раздавали пищу и рождественские подарки от Санта Клауса. Илья гонял футбол с детьми по пыльному пустырю, я учила девчонок игре «ручеек». Продолжив поездку вглубь страны, побывали в городке Мванза на берегу озера Виктория. Увлекательный ландшафт тут: как будто гигант играл каменными кубиками и бросил их как попало – кое-где рассыпались, кое-где сложились в башни. Некие камни чудом держатся на камнях наименьшего размера и верхушках каменных пирамид. На кубах лепятся хижины окраин Мванзы.
Танзания, по одной из антропологических гипотез, – родина вида гомо-сапиенс. В деревне Коло сохранились пещеры с наскальными рисунками, которым миллионы лет. Сюда мы ехали двое суток на одной машине, вез нас радостный человек в дредах, растаман Макс. Мы прониклись обоюдной симпатией, совместно ремонтируя внедорожник в непроглядной ночи, заезжая в поселки к его знакомым и угощаясь на деревенских рынках грошовой пищей. К пещерам в Коло необходимо подниматься по тропе 7 км. Во все стороны до горизонта – просторы гор и бугров, заросшие лесами. Наверху прохлада, ветер, туман. Переночевали на верхушке в палатке, а днем отыскали три грота с рисунками первобытных людей: сцены охоты, рыбалки, удлиненные фигуры дам с хворостом на голове. Случаем узнали, что в Кигоме есть российский – капитан Анатолий, в порту стоит его судно. История Анатолия примечательна. Еще в Миссиях моряков мы слышали рассказы о том, как работодатели нарушают условия договоров и оставляют матросов и целые экипажи в далеких портах. Анатолий – брошенный капитан. Его наняли ходить по озеру Танганьика из Танзании в Конго, но рейс оказался невыгодным, его закрыли, и работы у капитана нет. Около 2-ух лет он живет на приколе на собственном пустующем судне, больше приходящем в негодность, средств ему владелец, сидячий в конторе в Дар-эс-Саламе и увлеченный более выгодными проектами, не платит. Анатолия кормят местные арабы. Капитан сходит с разума без работы и общения, но ехать в Дар качать права либо возвратиться в Россию остерегается, надеясь, что ему все-же заплатят.

Забегая вперед, скажу, что потом, возвратившись в Дарэс-Салам, мы зашли к консулу и поведали ему историю Анатолия. Может быть, наш сигнал ему кое-чем поможет. Предстоящий путь подарил нам много событий. Огибая национальные парки, мы встречали по пути стада жирафов, зебр, слонов, газелей, антилоп, бабуинов... Лицезрели семейство львов под деревом и одинокого буффало. Стояли в 10 метрах от стада гиппопотамов в речке: они вертелись в жиже, хрюкали, ревели, крутили ушами быстро-быстро, пасти разевали… Высчитали 50 штук, далее просто речка поворачивала. Отрезок пути от Увинзы до Мишамо – грунтовка в горах, размытая дождиками, машин нет. Тут мы шли пешком два денька, мокли, обедали с дровосеками. Погода во всей Танзании, не считая побережья, очень дождливая, прохладно. Мы ночевали в горах, где никто не живет, у нас ничего не было, даже воды, и мы пили дождевую воду с листьев и из луж. Лесовозный трактор провез км 10, свернул на просеку в тропических зарослях, и мы опять остались на пустой дороге. Позже встречный внедорожник (1-ый за два денька) отвез нас в глухую деревню в 15 км от дороги – Различное там белоснежных никогда не лицезрели и удирали от нас, а малые малыши рыдали. Там давно живут бурундийские беженцы – в примыкающем Бурунди неизменная война. Мы там жили двое суток, пока тот же внедорожник не собрался назад в подходящем нам направлении. Патрик, бюрократ организации, работающей с беженцами, расположил нас в гостинице – кабинете собственной организации. Двое суток, что мы сохли и отогревались, погода сходила с разума. Несладко бы нам пришлось, останься мы в горах еще на ночь. Ветер и ливень носились посреди гор со наизловещим рокотом, большие деревья валились, а мы пили чай с Патриком и его слугой, в редчайшие просветы пробираясь к местному рынку приобрести лепешек и самых дешевеньких в мире манго. Ведро стоило здесь на наши Энциклопедия грузовых автомобилей два рубля.
Грабеж и кража
по-танзанийски Утро отъезда выдалось солнечное и звонкое. По поляне и деревьям бегают разноцветные саламандры, летают пестрые птички, белки скачут. От ночных светопреставлений и следа не осталось. Но нет, осталось: выбираясь на трассу по крутой тропе, внедорожник объезжает завалы из упавших деревьев на пути. Доехали до Мпанды, позже ворачивались в Дар-эс-Салам, ночуя в церковных церквях. Добравшись до цивилизации, на три часа зависли в Вебе, написали всем полные оптимизма письма. Но, ворачиваясь «домой» – к нашим сикхам, стали жертвами ограбления на вечерней Ливингстон Стрит. Ах так это было. Идем для себя, беседуем, уже лицезреем светящиеся окна сикхского храма впереди себя. Вдруг меня мягко обымают за шейку, и я успеваю поразмыслить: что же это все-таки за друзья у меня тут, что так лаского обымают? Но в тот же момент слышу, как щелкает замок поясной сумки – и вот уже двое юношей бегут с ней прочь. В это время, так же слаженно, другая пара грабителей совладала с поясником Ильи и побежала в другом направлении. Мы погнались за подлецами – я за своими, Илья за своими. Я бежала по улице, полной народу, орала: «Помогите! Похитители!» Но никто из парней и ухом не повел. Илье удалось настичь 1-го из юношей, но тот вырвался. Обе пары, обогнув квартал, повстречались на глухом углу и пропали в черном строящемся квартале. На этом же углу мы, задыхаясь, столкнулись с Ильей. Из лавок вышли мужчины в мусульманских долгополых рубашках: «Что случилось?» Объясняем про грабеж, вспоминаем, что в моем пояснике лежит паПодвеска. «О, – молвят, – паПодвеска – это принципиально. Я вам помогу». Садится в машину и уезжает в мглу. Через 5 минут ворачивается с моей сумкой. «Где вы ее отыскали?» – «На дороге валялась». Так, паПодвеска на месте, фотоаппарата и средств нет.
Сумка Ильи «на дороге не валялась», ее не возвратили. Документов там не было, только цифровик, часы, раскладной ножик и огромное количество нужных мелочей. Нам растолковали, что в полицию обращаться никчемно, никто нам больше ничего не возвратит. Так мы утратили два фотоаппарата и часть средств. Потом нам гласили местные российские, что «захват», примененный к нам, – фирменный, традиционный местный метод ограбления. Спустя пару дней, по пути к границе, ночь застала нас в местечке Кибити. Попили чаю у дороги и решили проехать до последующего поселка, а там заночевать в христианском храме. Тормозим внедорожник. Илья, встав с ранца, договаривается с водителем. Мой ранец у меня за спиной, я стою рядом в свете фар. Шофер соглашается нас подвезти, Илья поворачивается к ранцу, оставленному в нескольких шагах… а рюкзакато и нет! У обочины – канава, темень вокруг. Кто-то из мглы следил за нами, нескольких шагов в сторону и нескольких секунд на разговор с шофером оказалось довольно, чтоб вор схватил 20-килограммовый ранец, бесшумно перемахнул с ним через канаву и пропал в мгле! У меня практически волосы поднялись стоймя, кровь стукнула в голову, а Илья выслал в темное африканское небо крик с русскими ругательствами, которые я не буду тут приводить. Шофер развернул внедорожник, осветил фонарями пыльные кустики, а позже отвез нас в местный околоток – что он еще мог для нас сделать?! В полицейском участке составили перечень утраченных вещей. Мы снова подсчитали убытки: ранец, палатка, карты, дневники, незапятнанные фотопленки, объективы, вся одежка Ильи. Полицейские обещали помощь в поисках днем, а пока позволили переночевать на циновке на полу. Наутро, но, мы пошли в деревню одни. Единственный ранец и «ксивник» с документами и остатком средств мы оставили в участке под охраной дежурного, так как милиция – это «security place».
Мы возлагали надежды, что, выпотрошив ранец, воришка бросил вещи, не имеющие ценности, но нужные нам. Нам сказали, что ранец по-местному именуется «бэги», больше полицейские ничем не желали нам посодействовать. Деревенские тетушки и малыши в страхе отшатывались, когда, отчаянно жестикулируя, мы разъясняли: у нас украли «бэги», не лицезрели ли они чего-нибудть? И вот один мужчина кивает: да, да, бэги, я знаю, идите за мной. Мы покружили по деревне и тормознули у одной из хижин. Из нее вышел человек: «Это – Бэги.» Так звали его. Со стоном мы повернули назад. В милиции же нашли пропажу 50 баксов из «ксивника». Накинулись на дежурного: как не постыдно, мы вам доверили наши вещи, а вы – такие же воры, как и все эти ублюдки! Итак, в течение 2-ух недель Танзания стала пред нами во всех преступных жанрах. Белоснежный мистер для местных – мешок с баксами, даже если он едет не в кондиционированном автобусе по маршруту сафари-тура, а трясется совместно с ними в кузовах и тележках, питается бобовой кашей у трассы и ночует в палатке у церкви. Понятие радушия тут – абстракция. В отличие от арабских государств с сильной мусульманской этикой, неторопливые на вид темные Различное очень расторопны и сообразительны в случаях, когда можно обвести мистера вокруг пальца.
Постскриптум
– Когда вернемся – я эту Танзанию на карте черным маркером закрашу, – в отчаянии гласила я Илье после этих событий. А мой мудрейший друг, помолчав, сделал возражение: «Что ж, и гиппопотамов закрасишь забавных? И жирафов, неуклюже скачущих через дорогу? И малышей, с которыми мы игрались в деревне? И растамана Макса, что вез нас два денька? И всех, кто нас подвозил бескорыстно?..» Да, в долгом пути по арабским странам расслабились мы, внимательность утратили. А в темной Африке нужно держать ухо востро – тут жизнь полосатая. Как зебра.